Эволюция дня президента

Недавно мы решили проводить встречи с сотрудниками фонда, которые назвали «Один день из жизни». На таких встречах мы рассказываем друг другу о своей работе. И не то, чтобы мы не понимаем, чем занимаются коллеги в течение рабочего дня. Эти встречи нам нужны для того, чтобы «быть в материале», чтобы услышать и перенять что-то из личного опыта коллег. На этой неделе мы встретились с самым занятым и неуловимым человеком в фонде «Вера» - с президентом Нютой Федермессер. Нюта немного отошла от темы встречи и рассказала не об одном дне, а о том, как он изменился за все время существования фонда. Фонд «Вера» был создан в ноябре 2006 года. Произошло это довольно неожиданно для всех, в том числе и для самой Нюты. Речь о благотворительном фонде пошла сразу после того, как ее маме Вере Васильевне Миллионщиковой, основательнице Первого московского хосписа, поставили страшный диагноз – рак с метастазами. Тогда по прогнозам врачей жить ей оставалось от силы два месяца. «Она вышла из кабинета врача. Позвонила мне, моей сестре и сказала: «Все. Девчонки, приезжайте. У меня рак. Времени осталось совсем мало. В тот день она собрала не только семью и близких друзей. Она пригласила тех людей, кто мог бы продолжать ее дело. Накрыла стол и спросила: «Что будем делать с хосписом?». И тут Анатолий Борисович [Чубайс] говорит: «Как что? Надо делать благотворительный фонд. А Нюта его возглавит». Вот так за кухонным столом в кругу людей, которые в такой тяжелый момент не думали о себе, о страшной болезни, о потери члена семьи и друга, появился фонд «Вера». Нюта была шокирована, но согласилась. «У нас появился бухгалтер, печать. Помню, как мы с ней сидели и просто ставили печать на чистые листы. И это был такой кайф! Казалось – как будто сделали огромное дело! А это был только старт для начала работы. Тогда мой день был еще совсем простой, даже прекрасный. Я успевала и с ребенком заниматься, и в школе преподавать, и искать благотворителей для фонда. Мы начали проводить крупные мероприятия.

Я сделала рассылку всем своим знакомым, одноклассникам, однокашникам. Написала: «Вы меня знаете. Наверное, мне доверяете». Рассказала о фонде, о том, как помочь. После этого письма у нас появились и постоянные благотворители, и даже сложился попечительский совет».

Постепенно появилось больше дел. И день стал меняться. Кризис ударил по финансированию хосписа и по медицине в целом. А еще - в хосписе стали появляться первые дети. «Здесь уже пришлось меняться. Но мой день был приятным. Я могла работать из дома, могла сказать, что еду на важную встречу, а уехать в магазин». Самые большие изменения произошли через несколько лет. Первоначальный диагноз Веры Васильевны не подтвердился – она ушла из жизни через шесть лет. «Мама умерла прямо перед одним из самых важных наших мероприятий – перед большой встречей с крупнейшими предпринимателями. Мы договаривались с ней встретиться накануне, сходить вместе на маникюр и обсудить, что будем говорить. Мама была очень напугана. Боялась, что это слишком серьезные люди, которым бесполезно давить на жалость, рассказывать о пациентах, боли, какие-то сентиментальные истории. И как же им объяснить, что медсестрам тоже что-то нужно?». Мы хотели собрать целевой капитал – чтобы доход от него шел на доплаты врачам и медсестрам. На такие траты крайне сложно искать деньги. А мама заботилась о своих медсестрах, хотела, чтобы их тяжелый труд достойно оплачивался. Чтобы отобранные, опытные сотрудники не бросали работу только из-за низкой зарплаты». Вера Васильевна ушла накануне этой встречи. Но встречу не отменили. Нюта признается, что, возможно, это было циничное решение, но отступать уже было нельзя.

«Мы собрались. Все уже знали, что произошло. Я держалась изо всех сил, четко и спокойно говорила, все рассказала. И все были настолько потрясены тем, как я держалась, что им уже было сложно отказаться. Мы собрали очень много денег тогда. И именно с этой встречи благотворители стали обращать внимание на паллиативную помощь».

Тогда изменился не только распорядок дня, но и вся жизнь. Фонд «Вера» расширился с 6 до 9 человек. Нюта поступила в Первый медицинский университет, чтобы самой научиться разбираться в том, как устроена и работает медицинская организация. «Пришлось уйти со всех работ. Пришлось практически уйти из дома. А в хосписе мы срочно затеяли ремонт, чтобы отвлечь всех сотрудников от грустных мыслей. Все были растерянны. Моя семья переехала ближе к хоспису – думала, что так я буду чаще бывать дома. Вот вам всем уже смешно, да?». Многие сотрудники в зале рассмеялись. Все часто видят Нюту в хосписе и в десять часов вечера, и в двенадцать. Она может задержаться в нашем офисе, долго проводить деловую встречу или собрание сотрудников, а потом снова вернуться в хоспис за рабочий стол. А домой возвращаться уже за полночь.

«Потом нам дали здание под Детский хоспис. В тот момент мы вообще не знали что делать. В фонде нас было всего 14. А сейчас – вместе с детской выездной службой – почти 100. А это было всего полтора года назад!».

За один год благотворительный фонд из нескольких человек превратился в большую организацию. «В какой-то момент у меня из-под контроля ушла вся моя жизнь. У меня есть дети, которыми занимается няня. У меня есть папа, который занимается моим мужем. Все мои дела, встречи, проблемы на моей помощнице Маше. И это хорошо, что у меня семья такая понимающая. Я помню, когда моя мама ночевала в хосписе, нам было обидно. Мы ее оправдывали перед собой и друзьями. У нее была подруга, которая говорила: «Да что вы! Я все понимаю! Ничего страшного! Я знаю, что когда умирать буду, Верка придет». И сейчас, когда я вижу пропущенный звонок от каких-нибудь старых друзей, знакомых, с которыми из-за своей занятости и проблем, я не могла уже год или два встретиться, прийти на День рождения, мне грустно, страшно. Потому что я знаю, зачем они мне звонят». До появления фонда Нюта работала на многих разных работах. У нее было много увлечений, и она признается, что до самого последнего момента не думала, что фонд станет делом ее жизни, а она – руководителем крупной организации. «Семь лет назад я не могла спокойно вынести увольнение кого-то из сотрудников. У меня была настоящая паника. Я боялась потерять каждого, думала, что тогда все рухнет! А сейчас это уже не является для меня трагедией. Просто нет сил и времени слишком переживать из-за этого. А еще сейчас я больше вынуждена замечать недостатки. Произойдет что-то хорошее – ну и хорошо, я быстро порадуюсь и продолжу дальше. Нет времени остановиться. А хочется.

И иногда очень хочется – «в скорлупу». Хочется вернуться, как говорила мама, за красный забор Первого хосписа. Больше заниматься им, общаться с пациентами, их семьями. А не бегать с одной деловой встречи на другую и постоянно сверяться с календарем.

Но время меняется. Мне очень тяжело принимать ответственность за важные решения, от которых зависят многие – сотрудники, хосписы, развитие паллиативной помощи в стране. Но я не могу позволить себе остановиться и забиться в угол. Сегодня мой день начался в 8:30. Днем у меня было несколько важных встреч, которые нельзя отменить, перенести, как раньше. А к ним еще надо было готовиться. Потом вот эта наша с вами встреча. Еще мне надо написать несколько писем, сделать несколько звонков, потом заехать обратно в хоспис, чтобы встретиться с одной пациенткой». Тем временем на часах 21:10. Из зала спрашивают: «Где вы берете силы, чтобы продолжать и не выгореть?». «В нашем коллективе. Здесь работают люди, которым искренне не безразлично наше дело. «Орден» дает силы (прим. – украшение, которое сделал папа Марка, пациента Детского хосписа, для всех сотрудников фонда и хосписа. Этот подарок родители назвали «Орденом»). Силы в благодарных людях. Я чувствую прилив этих сил и желание продолжать, когда после тяжелого дня спускаюсь на первый этаж хосписа к пациентам, их родственникам, медсестрам». Читайте также: Рассказ медсестры детского хосписа.